Марина Чуб — имя новое и пока не очень знакомое тем, кто интересуется изобразительным искусством, посещает художественные выставки, периодически листает каталоги и альбомы, посвящённые истории искусства и художникам, старым и новым, и при этом, быть может, и сам не прочь начать коллекционировать произведения современных художников. Пока работы Марины больше известны ее коллегам по цеху — она член Союза художников России. Тем не менее, начиная рассказ о Марине Чуб и ее творчестве, сразу хочется отметить, как много она уже успела сделать — первая персональная выставка состоялась в 2024 году, и вот вслед за ней год спустя открылась вторая в залах Московского Дома художников. С самого начала художница взяла отличный темп, и есть уверенность, что она его не сбавит ни в ближайшем, ни в отдаленном будущем, поскольку её исключительная увлеченность живописью и работоспособность дают все основания надеяться, что впереди её ждёт долгая и счастливая жизнь в искусстве.
На тернистый, как говорили лет эдак полтораста назад, путь художника Марина смело вступила в том возрасте (хоть упоминать о таких деталях в женской биографии не принято), когда в семье уже выросли сыновья, а жизнь, давно вошедшую в благополучные и надёжные формы, менять не пристало. Тем не менее Марина не побоялась вернуться к ученичеству, она отучилась в Академии акварели и изящных искусств Сергея Андрияки и в Московском государственном академическом художественном институте им. В.И.Сурикова (окончила в 2022), и с высокой долей вероятности можно предположить, что сделала она это не только для того, чтобы избежать упреков или снисходительных скидок на дилетантизм со стороны мэтров-коллег и художественных критиков. Это должно было придать уверенности в собственных силах и поднять уровень требований к себе. Так оно и произошло.
Кажется, будто сама судьба без спешки, в назначенный срок вручила ей призвание к творчеству как долгожданный и бесценный дар, и она приняла его легко и без ненужных сомнений. Для неё наступило время, когда, полностью погрузившись в творчество, она в самом процессе создания картин и акварелей нашла для себя иной способ проживания жизни, не укладывающийся в привычные рутинные житейские схемы. Думается, отсюда берёт начало та невероятная, ошеломляющая свобода, которая порой буквально захлёстывает и художника и зрителя, и от которой иногда даже перехватывает дыхание — да разве то, что она делает, вообще возможно? Добавим к этому открытость и непосредственность, с которой она смотрит на мир, а затем переносит его на холсты и бумагу.
Мы не ошибемся, если скажем, что Марина любит проводить жизнь в движении.Прежде всего в прогулках по любимой Москве, где написаны «Сретенский бульвар» (2023), «Хитровка» (2023). «Дом с фигурами» (2023) и немало других городских видов. Как большинство художников, она много путешествует, и в этих поездках не просто накапливает новые впечатления, но всюду, где ей случается побывать, словно примеряет на себя другую, непривычную или необычную, жизнь в предлагаемых условиях. Её маршруты пролегают в основном по европейской России, всем памятной и заповедной, где в каждом сельском храме или изгибе тропинки живёт образ «малой Родины», прочно вошедший в отечественную культуру (изобразительное искусство, литературу, кинематограф) начиная с 1960-х годов. В этих странствиях с особой тщательностью и добросовестностью, с опорой на русскую реалистическую традицию написаны виды Переславля-Залесского и Ферапонтово. Убедительно и точно написанным изображениям храмов она нередко даёт ассоциативные названия, например, Рождество, Пасха, Вечерний звон, создавая вокруг них ауру воспоминаний и прошедших или текущих событий.
Но вот она оказалась в Мурманске и пишет там изысканно-лаконичный вид порта («Вид с Абрам-мыса», 2024), заставляющий вспомнить образы французского модернизма, в данном случае в лице А.Марке. Здесь же совершенно неожиданно на трёх отдельных холстах появляется кит, разъятый и демонстрируемый в причудливой анатомической последовательности: на первом холсте — как трёхлепестковый хвост, подобный гигантской лилии («Кит 3». 2024), на втором — в виде китового остова, словно мираж всплывшего над бухтой («Кит 2». 2024) и на третьем — это лихо закрученная спираль и прямые линии, уже отдаленно напоминающая скелет («Кит 3». 2024). Воображение художницы, не удовлетворенное коротким контактом с реальностью, извлекло из глубин памяти и времени кита как ископаемое животное, которое в дальнейшем трансформируется в абстрактный объект.
Мир, которым окружена Марина и мир, в который её уводит воображение, подвижны, переменчивы, зачастую неустойчивы и каждый отдельно взятый реальный предмет в любой момент может оказаться одной из фаз в бесконечной цепочке превращений. В этом скольжении по ленте времени, в следовании ее непредсказуемым изгибам, она находит себе «собеседников на пиру» (Т.Венцлова) в отдаленном прошлом. Так на одном из её холстов рождается оммаж (hommage) В.Э.Борисову-Мусатову — «Кардовский», с погруженным в раздумья художником, тремя призрачными женскими фигурами среди деревьев, застывшим водоёмом и церковью на дальнем берегу. И чтобы удержать грань, отделяющую действительность (Дмитрий Кардовский провел значительную часть жизни в Переславле-Залесском, где была написана картина) от воспоминаний, у ног Кардовского помещены два прозрачных собачьих силуэта красного и синего цвета.
Марине нравится писать город, увидев его сверху, с той точки, откуда открывается панорамный вид на городские крыши («Охотный ряд». 2024). Здесь она охотно наследует тему, популярную у московских живописцев, начиная с 1950-х годов. И вновь первоначальный натурный импульс подхватывается воображением и начинает жить на холсте новой жизнью. Архитектурные объемы словно лишаются тяжести и земного притяжения, сдвигаются со своих мест и сталкиваются между собой, непрорисованность материальных объектов, рассыпающихся при близком рассматривании на беглую игру мазков, цветных пятен и легких штрихов, создает впечатление хрупкости, неустойчивости и некоторой хаотичности, словно вся городская среда приводится в движение скрытой и неведомой силой («Метаморфозы». 2023). Внимательный взгляд москвича-старожила или дотошного туриста подметит ничем не объяснимые с точки зрения достоверности изображения несоответствия реалиям, странности и соединения разнородных деталей. Так, в большом скоплении домов вдруг замечаешь, что топографическая точность нарушается, на одном полотне соседствуют дома, в действительности удаленные друг от друга, та же вольность свойственна декоративным скульптурам и элементам архитектурного декора, которые по прихоти автора свободно перемещаются с одного дома на другой («Большой театр». 2024).
Если Марина обладает воображением, которое способно приводить в движение неживые объекты, естественно предположить, что эта черта с наибольшей силой проявляется там, где она пишет природу. Без преувеличения можно сказать, что одной из главных особенностей обоих миров — природного и рукотворного в её произведениях является их неистощимая витальность. Яркий тому пример — узкий горизонтальный холст, на котором она написала расположившиеся в ряд проросшие картофелины и наделила их голосом — «Нас закопали — мы проросли» (2024). С особой любовью Марина пишет цветы, срезанные и помещенные в вазы, чаще всего это лилии («Лилии». 2023), но гораздо важнее для нее то, что живёт в нетронутой природе («В начале лета». 2023). Густые заросли иван-чая («Стёпа-чай». 2024; «Иван-чай». 2024), плотная стена колокольчиков в количестве, нигде и никогда не виданном («Колокольчики. Где-то под Дмитровом». 2024) … она каждый год ждёт, когда наступит пора их цветения в полную силу, чтобы успеть запечатлеть излучаемый ими «цвет ликующий» (Т.Маврина). Этот взрыв цвета сродни стихии, он несёт в себе колоссальный эмоциональный заряд, который выплескивается в окружающий мир и преображает его. Цвет, пожалуй, главный инструмент в арсенале Марины Чуб. Он у неё плотный и эмоционально нагруженный, живой, неукротимый и ускользающий, она любит оставлять незакрашенными участки холста, чтобы не заковывать его в тесные рамки контура. Случайно или нет, образы цветения пишутся не на холсте, а на примыкающих друг к другу листах бумаги, материале хрупком, и при отсутствии специальных условий хранения недолговечном, но именно эта своеобразная корпускулярность, где каждый отдельный лист является автономным носителем цвета в общем потоке,позволяют сделать процесс воплощения увиденного бесконечным и принципиально незавершенным. Его непрерывная возобновляемость и дополняемость сама по себе становится частью природной цикличности.
Одно из центральных мест в творчестве Марины отведено работе, которую она назвала «Соль земли» (2024). Это монументальный символический женский образ, но в отличие от одних произведений художницы он исключительно информативен и, в то же время, подобно многим другим трансформативен. В нём по уже известному принципу фрагментированности и взаимодополняемости собраны «осколки» и частицы того, что было создано и пройдено человечеством за долгие тысячелетия эволюции и культурного становления, и в тоже время это своего рода путеводитель по творчеству Марины. Здесь соединились образы «малой родины» и большая история, запечатлённая в камне построек, цветение полей и зарождение новой жизни. Той самой жизни, которая берёт начало в неразличимом простым глазом прошлом, в его непостижимых глубинах и будет продолжена в столь же неведомом нам будущем. Об этом «Соль земли», об этом всё творчество Марины Чуб.